Руководитель психологической службы ЮФУ Елена Зинченко: «К нам за помощью за год обращается 1000 студентов»
Не все студенты ЮФУ знают, что в университете есть психологическая служба. Наш корреспондент побеседовал с руководителем психологической службы ЮФУ Еленой Зинченко и узнал, с какими проблемами туда могут обратиться студенты и преподаватели.
— Елена Валерьевна, давайте начнём с того, как давно эта служба существует, как она возникла, кто её создал?
— С 2017 года. У нас тут были энтузиасты, которые занялись созданием этой службы. Это доценты Анна Ивановна Тащёва и Инна Владимировна Афанасенко. Они начали собирать документы, написали положение службе, что это должна быть такая структура, где психологи будут консультировать студентов в трудных ситуациях. Я — третий руководитель с 2019 года.
В 2022 году в Москве был создан Федеральный ресурсный центр психологической службы в системе высшего образования при Российской академии образования. Его цель - научно-методическое обеспечение деятельности сети психологических служб в образовательных организациях высшего образования в Российской Федерации. Южный федеральный университет входит в 15 вузов, участвующих в пилотной апробации модели организации психологических служб в образовательных организациях в высшем образовании. Нам дали возможность взять в штат психологов, которые ведут такую практическую деятельность. И любой обучающийся может прийти на бесплатную консультацию по волнующему его вопросу. Также преподаватели и сотрудники тоже имеют право обратиться за консультацией. И, собственно говоря, до 2022 года мы были психологическая служба на уровне Академии психологии и педагогики. А с конца 2022 года мы психологическая служба ЮФУ.
— Сколько у вас психологов в команде?
— Кроме меня, 10 человек. У нас работают специалисты по УМР и психологи, все имеют психологическое образование завершённое, то есть как минимум бакалавриат. Студенты, которые обучаются в магистратуре с базовым психологическим образованием, либо магистранты, закончившие магистратуру по психологии, но все с базовым психологическим образованием. В этом году мы прошли обучение, посвященное психологическому сопровождению участников СВО, на 72 часа, все наши сотрудники получили сертификаты. Квалификацию повышают постоянно.
— Вы тоже консультируете?
— Нет, я больше занимаюсь административной работой, очень редко консультирую, когда есть необходимость включиться. То есть все компетенции у меня есть, но я же ещё и преподаватель, и у меня основная деятельность преподавательская.
— Расскажите, пожалуйста, в общем о консультациях: сколько длятся по времени, какая стоимость, как записаться, по какому адресу проходят очные консультации?
— Консультация длится 50-60 минут. Но если острое состояние, первая консультация бывает по 1,5 часа. Всё бесплатно. Обычно трёх консультаций вполне достаточно для решения каких-то вопросов. При необходимости мы можем продолжить консультирование. Записаться можно через сайт, через электронную почту
— Может ли студент выбрать сам себе психолога? И можно ли где-то посмотреть, изучить информацию о ваших специалистах?
— Может. У нас на сайте есть информация обо всех психологах, мы её обновляем. Можно по выбору пойти к любому психологу, подстроиться под его время.
Наша цель: максимально провести профилактику и дойти до каждого студента, сообщить, что у него есть возможность обратиться со своей проблемой, что это будет конфиденциально, его выслушают, поддержат и при необходимости подключат ещё какие-то ресурсы, потому что кто-то далеко от дома, кто-то в конфликте с родителями, у кого-то уже своя молодая семья.
— Если у вас опция проведения экстренных консультаций в критических ситуациях?
— Да, у нас бывают экстремальные выезды — вечерние, поздние, ночные, допустим, если что-то случается в общежитии, у нас есть мобильный психолог, который выезжает прямо на место.
— А были уже прецеденты?
— Да. Это секретом не является, что у нас в ЮФУ был суицид завершённый. Мы работали с группой, с ребятами, которые потеряли одногруппника, дружили с ним. Они очень тяжело это переживали. Наш психолог выезжал и работал ещё с родителями. Конечно, это очень тяжело, и не хотелось бы, чтобы в практике были такое. Поэтому сейчас мы максимально работаем на профилактику. Кроме того, укрепляем сотрудничество с психиатрами, потому что есть студенты, которые нуждаются в поддержке медицинской и которым очень сложно, и даже бывают иностранные студенты, которые имеют в этом потребность. Количество консультаций растёт, и мы понимаем, что потребность в них существует.
— А человек, который не входит в структуру университета, не студент и не преподаватель, может к вам обратиться? Или это всё-таки больше на студентов направлено?
— У нас была попытка создать коворкинг и принимать население, но нам это не совсем по силам, потому что здесь нужна целая армия психологов. Пока у нас, конечно, нет ресурсов принимать внешних, так как мы сконцентрировались на наших студентах и педагогах. Педагоги тоже нуждаются в помощи. Сначала они плохо шли, сейчас уже активно записываются на консультации. И количество их тоже выросло. Конфиденциальность мы соблюдаем, и этические принципы тоже.
— Консультации проводятся только в Ростове-на-Дону или в других городах тоже?
— Теперь и в области. Мы проводили консультации в Геленджике, Новошахтинске — у нас все мобильные. Открыли ещё кабинет в Таганроге. Ребята из Таганрога теперь могут прийти на очную консультацию, психолог работает на территории общежития.
Мы когда включили телефон горячей линии, нам звонили даже из-за рубежа, из Франции были звонки, я так поняла, это родственники наших студентов, которые переживали за мобилизацию детей.
И сами ребята, которые боялись, что их мобилизуют и когда ещё вначале было непонятно, что происходит, звонили: у многих была какая-то неопределённость. Некоторые по этому поводу обращались с повышением тревоги, переживаний и с эмоциональным фоном нестабильным. И у нас преподаватели консультировали, тоже включались, дежурили. Мы ежедневно отчитываемся по количеству звонков, обращений в Москву и еженедельно в главный корпус.
— Как вы сказали, служба работает ещё и с иностранными студентами. Какие особенности есть в работе с обучающимися из других стран?
— Там есть сложность работы с переводчиком, так как не все хорошо говорят по-русски, и даже если они говорят, то это не всегда та лексика, которая подходит для консультации. Бывает, они слова не могут подобрать, и мы обычно берём либо студентов старших курсов, либо приглашаем переводчика, объясняем, что всё конфиденциально должно быть, и через переводчика общаемся.
У нас, кстати, были интересные случаи с иностранцами, которых хотели отчислить. Уже собиралась комиссия по этому поводу. Студенты обратились к нам: «Помогите, спасите». Мы спросили, будут ли они ходить на консультации. Ответили: «Будем». Там было употребление спиртных напитков, кое-какое плохое поведение. Мы поговорили, они тут проплакались. Мальчик и девочка были. Они отходили. Много консультаций было. И действительно, стали посещать занятия. Как-то адаптировались. Первокурсники. Вырвались из дома и пустились во все тяжкие. Ну и, конечно, чуть не вылетели. Позже приходили, благодарили. Потом обращались их друзья, говорят: «Вот вы им так помогли, мы тоже хотим».
— Проводите ли вы семейные консультации, парные? Допустим, если проблема в отношениях молодой семьи студентов или студента и его родителя?
— Что касается молодых семей, ещё, наверное, не было у нас опыта, чтобы супруги приходили. А вот с родителями — да. Буквально позавчера приходил студент с мамой. Но такие случаи редкость.
— А есть какие-то темы, на которые консультация не проводится? То есть человек может обратиться с любой проблемой или какие-то тематики немножко ограничены?
— Нет, на самом деле он может прийти и рассказать обо всем, что его волнует. Возможно, ему дадут рекомендацию обратиться к какому-то узкопрофильному специалисту. Это может быть психиатр. Мы направления не даём, но советуем. Это может быть какой-то врач, если у него психосоматика.
Некоторые же потеряли близких. Работа с горем — это тоже важное направление. У нас все психологи с этим работают. В принципе, каких-то тем ограничивающих нет. Можно рассказать о личной жизни, об учёбе, об отношениях с родителями, о целях, о карьерных планах.
— Чем сейчас занимается служба, какие ещё проекты реализовывает?
— В первую очередь, это психологическое консультирование студентов, преподавателей и сотрудников. Мы готовим программу по работе с преподавателями «Профилактика выгорания», проводим эти адаптационные тренинги для первого курса, в этом году договорились с факультетами, приехали и встретились с каждой группой первокурсников, рассказали про психологическую службу и провели очные тренинговые занятия. В позапрошлом и прошлом году по всем факультетам проводили очную диагностику с применением компьютера. Весной мы проводили тренинги на командообразование. А вот осенью — адаптационные.
Сейчас подготовили более расширенную программу по адаптации не только первокурсников, но ещё и молодых педагогов и иностранных обучающихся. Новое направление, которое мы развиваем, — это работа со студентами, демобилизованными с СВО и членами их семей. Уже порядка 25 человек прошли консультирование по своему желанию, также мы запустили анкету по всем факультетам, чтобы выяснить потребность в психологической помощи.
Ещё мы с первокурсниками работаем, это помогает профилактировать деструктивные изменения и проявления, суицидальные риски снижает. Если выявляются случаи буллинга или какие-то проблемные ситуации, то наш психолог выезжает и проводит консультацию на факультете по запросу преподавателей или заместителя по воспитательной работе. Уже несколько раз мы работали с такими группами.
Мы курируем психологическую часть сопровождения подготовки наставников: составляем программу, проводим диагностику, отбор наставников, тренинги с ними, смотрим их мотивационную готовность работать, истинные мотивы. Проводим тренинг на взаимодействие с детьми, на развитие коммуникативных качеств.
Также сотрудничаем с образовательным центром «Сириус» и готовим вожатых (кураторов): ребята подают заявку, мы их отбираем, также помогаем им оформить командировку, и они проходят стажировку в «Сириусе». Университет покрывает часть расходов. Так съездили уже порядка 30 ребят. И мы сопровождаем, инструктируем этих кураторов, проводим их диагностику и отбор по психологическим качествам.
— Какими качествами должен обладать куратор, чтобы его отобрали?
— Самое главное, чтобы у них была эмоциональная стабильность, мотивация работать с детьми и кроме знаний и опыта нужна ещё психологическая готовность и определённые личностные качества, которые требуются в этом образовательном центре: они ждут активных, со сформированной гражданской позицией ребят, вот это мы диагностируем.
У нас был очень интересный проект с Кубой. Мы отбирали студентов, которые хотят обучаться в России и изучать русский язык, отбирали по способностям к изучению русского языка. Мы переводили методики вместе с центром Карповской на испанский язык. У нас представитель факультета поехала тогда в Кубу, проводила тесты и сбрасывала нам результаты. А мы тут их обрабатывали.
— А почему именно Куба?
— С Кубой был договор по подготовке в Гаване, они заключили договоры с Россией по программе 100 именных стипендий, то есть государство оплачивало им учёбу в России.
Когда у нас открывался СУНЦ, мы набирали туда обучающихся, составляли и подбирали комплекс методик, с помощью которых можно осуществить отбор, подбирали методики на замер качеств личности, потому что, кто может стать исследователем-юниором — это не просто человек, который хорошо учится, но который к этому стремится и имеет высокую креативность, волевые качества.
И также мы отбирали преподавателей, потом это модифицировалось в отбор педагогов образовательного кластера и подготовку кадрового резерва для Юга России. То есть, кто не прошёл по конкурсу, они остались в резерве и, например, если хорошая вакансия какая-то образовалась, то им предлагали работу, исходя уже из их данных тестирования.
Вот новшество: у нас года два, наверное, были волонтёры при психологической службе, то есть мы набирали желающих психологов, они нам помогали в разных проектах, с прошлого года мы стали брать студентов на практику. Это психологи разных курсов проходят у нас разные виды практики. Они помогают нам в проведении тренингов, обработке данных, в работе с документами. Сейчас мы хотим их подключить к просветительским практикам, тем, что связано с Годом семьи, чтобы они тоже поучаствовали и работали на уровне студент-студент.
У нас был проект большой по работе с детьми из ЛНР, ДНР — летние смены университетские, где на базе нашего студгородка психолог ежедневно консультировал самих детей, сопровождающих. Мы проводили диагностику комплексную, тренинги разного рода.
Кроме того, у нас был проект с Красным Крестом: как только началась СВО, мы выезжали в пункты временного размещения и оказывали поддержку семьям вынужденных переселенцев, это была раздача гуманитарной помощи и психологическая помощь.
Сейчас у нас ещё отдельно идут треки консультирования молодых семей, сирот, детей с ограниченными возможностями здоровья. Это разные категории, которые мы отдельно фиксируем и пытаемся охватить целевым образом.
Мы работаем ещё с подготовительным отделением для иностранцев. В декабре проводили для них профтестирование, помогали им определиться, на какой профиль поступать. Приехал, например, студент из Таджикистана, он просто вырвался и не знает, на какой факультет пойдёт. Ему предлагается пройти тестирование, и мы его ориентируем, на какое направление можно поступить.
— Вы упомянули систему отчётности. Вот немножко в цифрах, сколько человек вообще к вам обратились, неважно по каким каналам, просто чтобы понимать масштабы?
— Всего консультаций за 2023 год было проведено 957, включая очные, обращения на горячую линию и выездные консультации. Очных индивидуальных консультаций было 369.
163 консультации для жителей России, 6 — для иностранных граждан. Это Эквадор, Туркменистан, Марокко, Казахстан, Таджикистан. 22 консультации проведены для сотрудников, 59 для детей.
По структурным подразделениям: Академии психологии и педагогики — 110, Институт филологии, журналистики и межкультурной коммуникации на втором месте — 38 человек обратилось за год, потом у нас уже идёт Академия архитектуры и искусства — 24 человека.
А ещё приходят у нас просто посидеть и поговорить. Это прям почти каждый день. Просто по душам, чай попить. У нас всегда есть чай, печенье, какая-то другая еда. Мы всегда накормим, чем есть.
Анастасия МЕНЯЙЛО
Фото из личного архива Елены Зинченко