Как молодому писателю опубликовать свою книгу

Ранее я уже рассказывал об истории создания моей книги «Неволшебник» («История одного волшебства: как я стал писателем»). Сегодня поделюсь тем, как так произошло, что публикация книги стала возможной: кто спонсировал публикацию, какое давление на меня оказывали и что мне сказал один знаменитый российский писатель.

Период поздней зимы 2022 года, переходящей в ранний 2023-й, я помню очень отчётливо. Регулярно работая над поэзией и публикуя её на «Стихи.ру», я ставил перед собой долгие и, что вполне естественно для неопытного 22-летнего парня, недостижимые цели. После выступления в ростовском «Вокруг-центре» в мае 2022-го, сорвавшего оглушительные аплодисменты, я стал рассчитывать на писательскую карьеру, место поэзии в которой я не мог определить. Главным же для меня оставалось опубликовать роман и обосноваться на российском рынке художественной литературы в качестве ведущего писателя, что походило скорее на фантазию, нежели на осмысленную цель, реализацию которой я мог себе чётко представить. Оттого мой интерес к конкурсам, о которых я, к тому же, мало что знал, в сущности, отсутствовал.

Одним зимним утром моя жена, известная в городских творческих кругах поэтесса, сообщила мне, что получила предложение участия в конкурсе, который Союз писателей России устраивает на региональном уровне, и участвовать не хочет. «Ну ладно», — подумал я и согласился перехватить инициативу, выйдя на контакт с ростовским представителем Союза писателей. Направил первую главу романа вместе с некоторыми другими текстами будущего сборника. В течение недели я получил новость о победе: Союз писателей поддержит публикацию и оплатит расходы на печать 300 копий, 100 из которых будут направлены мне.

Надеясь на победу, я всё-таки не был к ней морально готов. С детства мне не было свойственно побеждать — просто не сформировалась привычка. Любой успех я воспринимал с удивлением, даже с некоторым восторгом, как будто это неожиданность. Оттого возникало странное чувство, что публикация первой книги, да с подписью «Поддержано Министерством культуры Российской Федерации» является для меня естественным результатом собственных усилий, но при этом шокирует. Большей новостью для меня стало то, что один известный на всю нашу Россию писатель, член Союза российских писателей, взглянул на мою прозу и сказал: виден талант, но нужна продолжительная совместная работа для того, чтобы сделать из меня писателя. Я был ошеломлён: один из самых успешных российских писателей хвалит меня! К тому же присылает свой контакт и предлагает созвониться. «Что-то начинается», — проносилось у меня тогда в голове.

Назначили время и день нашего обсуждения моей будущей книги и уже написанных текстов. Конечно, я волновался; ко всему прочему, мне совсем не думалось: мысль тянулась у меня сложно из-за вируса, которым я подхватил за несколько дней до согласованного видеозвонка. В момент звонка сердце трепетало, а ладони леденели — я был готов прослезиться. «Вот он — мой наставник. Наконец-то!» — думал я.

И каково было моё удивление и разочарование, когда под сороковую минуту нашего разговора всё, что я слышал про мои книги, это что они непонятные, читатель не полезет изучать философию, дабы их понять, и что их никто не купит! Именитый писатель облил меня критикой и обдал холодом скептицизма, что я внимательно выслушал, кивая и не перебивая, стараясь вычленить из его речи совет, рекомендацию, наставление, что поможет мне писать, а не завершить ещё толком не начатую карьеру. В сущности, наш разговор сводился к незамысловатому предложению с его стороны: мы могли бы сотрудничать при том условии, что я внесу коренные изменения в «Алёшу», образность которого ему нравилась, и сделаю из новеллы что-то вроде фэнтези-экшена. Я понял в тот момент, что предложение состояло не в том, чтобы предложить сотрудничать со мной, а в том, чтобы убедить меня — и очень обидными, ранящими меня словами! — перестроить текст, сделав из него в соавторстве нечто похожее на ту модель коммерческой литературы, которую сам знаменитый автор использовал уже десятилетиями, и которая принесла ему крупные продажи. Моё видение как писателя было десятым пунктом на повестке.

Разумеется, я отказался. Но сделать это было сложно. Представьте, что вам делают такое предложение: «Согласись на противные твоему видению изменения и лиши книгу её “вкуса” или, если так уж решишь, оставайся один — без влияния, без читателя, опираясь дальше на свои небольшие силы». Всё же мой выбор для меня был ясен как день, хоть и совершил его я скрепя сердце. Но другой конфуз не заставил себя ждать, когда издатель стал отказывать в использовании, на мой взгляд, великолепной обложки, сделанной для книги. На ней изображены главные символы «Неволшебника» — палец, шар, в котором можно увидеть Луну. И пускай на лицевой стороне читатель видит лестницу, ведущую в стену, я должен сказать, что такой образ схватывает развитие текстов в оригинальном порядке очень точно. Несмотря на моё одобрение, издатель настаивал — обложку нужно менять, она никуда не годится, читатель такое никогда не купит, это скучно и глупо. И здесь мне пришлось настоять на своём, зная, что издателю слишком дорого своё время для коммерческих проектов, чтобы разменивать его на споры с грантовой мелкотнёй, мнящей себя великими писателями с большим видением. Мне была предложена обложка с попугаями, яркая и цветастая. Я отказался, упёрся. Оригинальную обложку издатель принял, но с одним условием — стена комнаты, лестница которой ведёт в стену, будет розовой. «И замечательно, — подумал я, — в этом тоже что-то есть!»

Через трудности, панику, нервные срывы, страх неудачи и ужас в лице сопротивления моим творческим шагам был рождён «Неволшебник». Ежедневные сеансы написания, когда время переваливало за поздний вечер или солнце только вставало, продолжались по несколько часов. Тревога мельтешила: «А вдруг текст не такой хороший, каким он мне кажется? А что, если мне всё привиделось, и никакого потенциала у меня вовсе нет?» Мысли перерастали в страхи, писать становилось всё тяжелее — срок издания приближался.

Когда книга была опубликована, и я затаскивал в нашу с женой спальню большую коробку со ста экземплярами, которые мне прислали на подарки (или как я это себе объяснил), в моём сердце больше не было страха. Больше не было тревоги. Больше не было ужаса. Тихо, спокойно, с расслабленной улыбкой мы с женой стали смотреть свежие — только-только с печатного станка — книги. На лице, в сердце и в душах мы чувствовали лишь покой и благодарность. Я — завершая испытание длиною в год, она — наблюдая за моим умиротворением, зная эту историю с её начала. В тот момент я окончательно решил, чему я посвящу свою жизнь. Я стану голосом искренности.

Но путь искренности, как показывает история «Неволшебника», очень непростой. В сумбурности событий я так и не узнал, как обстоят дела с продажами книги, а затем решил и не интересоваться, совершая ставку на будущий успех. Как однажды замечательно пропел Виктор Цой: «Ночь коротка, цель далека», — и так будет всегда для всякого голоса искренности. Но тем, я считаю, и лучше. Всё-таки, только так и делается волшебство.

Александр ВОРОБЬЁВ

Фото из личного архива автора