Потеющая птичка, дикие лошади и Дон: мой остров — место силы

Пять утра. Я открываю глаза и вижу, что уже светло. Мне всегда казалось, что здесь, на острове, природа просыпается раньше, чем в городе. «Я вспотела, я вспотела!» — упорно и громко раздаётся прямо над моим ухом. Я не знаю, что это за птица, но она встречает нас одним и тем же приветствием каждый год, когда мы приезжаем к ней в гости. Мы — это большая компания из трёх десятков взрослых и детей. А её дом — остров возле г. Константиновска, неспешно омываемый с двух сторон Доном. Наши взрослые — школьные друзья, которых жизнь разбросала по разным городам России, но которые один раз в год вместе со своими семьями и близкими людьми обязательно каждые первые дни июля собираются и будто останавливают на несколько дней время. Каждый год. Что бы не случилось. Мы вместе на одном острове.

Я тихо выбираюсь из палатки, стараясь никого не разбудить, и на мгновение останавливаюсь. Везде шумит листва, продолжает потеть наша птичка, а по реке, трубя, идёт баржа. Вижу папу. Он уже разогревает самовар, чтобы заварить себе чай и сесть с ним на берегу. Однажды он рассказал мне, что больше всего на нашем острове он любит именно это время рядом с Доном — только своё время, пока не проснулся весь лагерь. Мне не хочется врываться в его единение с природой, я мысленно желаю папе хорошо провести этот час и ныряю обратно в палатку спать.

Через пару часов проснутся первые островитяне, и начнётся новый насыщенный день. А пока, в пять утра, наш лагерь удивительно тихий. В детстве, когда удавалось просыпаться раньше всех, я пыталась уловить это безмолвие и насладиться им: просто побыть наедине с собой, с мыслями, с островом. Сейчас почти ничего не изменилось, но теперь я понимаю, что умиротворение несёт не спящий лагерь, а сам остров. Просто без людей это легче заметить и осознать.

В палатке, несмотря на неудобный матрас, жару и надоедливых насекомых, сон ни с чем не сравнится. Никогда не могла понять, почему здесь, на острове, спишь столько же, а энергии получаешь больше. Одни говорят, что тело кислородом быстрее и лучше насыщается. Другие уверяют, что это место силы. И я им всем верю.

В шесть-семь утра собираются к реке наши рыбаки. Удивительно, но большинство из них — маленькие дети. Жизнь в больших городах редко позволяет соприкоснуться с плавно текущей, как Дон, жизнью природы, поэтому наши пяти-девятилетние мальчики всё время проводят с удочками. Когда ещё выдастся такой шанс заняться чем-то неспешным и практически самостоятельным?

Мои первые воспоминания об островитянской жизни тоже очень необычные. Мне было лет десять, когда мы с братом нашли на пляже песок чёрного цвета и, как и все нормальные любознательные дети с богатой фантазией, решили потрогать. Оказалось, что песок этот отличался не только цветом, но и консистенцией: он больше был похож на ил, в котором можно увязнуть. Так на острове появились первые спа-услуги — самопровозглашённые грязевые ванны. Нашли нас очень грязных и глубоко застрявших, но очень-очень счастливых.

Примерно в восемь часов весь лагерь просыпается. С этого момента островитяне становятся единым целым. Все с энтузиазмом предлагают свою помощь, решают, каким будет завтрак, вызываются мыть посуду, помочь с готовкой или посидеть с детьми. Эти коллективные благожелательность и добродушие всегда восхищали меня, поэтому я хотела не оставаться в стороне, а тоже внести свой вклад в эту маленькую жизнь: играла с детьми на пляже, чтобы они не отвлекали родителей, или нарезала продукты для салатов и супов.

А вот и мой папа, главный повар среди островитян, возвращается с пляжа. Сегодня на завтрак — фирменная яичница, которую он готовит с индивидуальными ингредиентами для каждого. Это уже традиция: во время каждого похода мы выбираем один омлетно-яичневый день и наслаждаемся шедеврами кулинарии. Это, кстати, даже не преувеличение: здесь не только сон, но и еда обладают какими-то магическими свойствами. Возможно, такой неповторимый вкус получается из-за приготовления на огне. А может, из-за любви, вложенной в каждое движение руки у казана. Когда-нибудь я обязательно раскрою эту тайну.

— Спасибо скажем поварам за то, что вкусно было нам! — громко говорит детскую фразу Люба (учитель начальных классов), вставая со стула у костра и направляясь к столу. Её слова дружно подхватывают все, кто уже попробовал своё личное блюдо.

Со стороны реки доносятся звуки корабля. С весёлым и предвкушающим криком «БАРЖАААА!!!» дети срываются со своих мест и бегут к Дону. Я, почти совершеннолетняя тётенька, тоже бросаю свою тарелку и бегу вместе с ними. Не могу пропустить такое зрелище.

И тут же слышу смех брата:

— Катя, тебе сколько лет, что ты с детьми на баржу смотреть носишься!

— А мне по статусу ещё можно! Я пока не тётя Катя, а Катюня, и наслаждаюсь этим! — кричу в ответ.

Наш остров на то и остров, чтобы быть настоящей, весёлой и беззаботной.

С оравой детей добегаю до пляжа и вижу нагруженную баржу, которая идёт по течению реки. Это значит, что она заберёт много воды, и пляж значительно расширится, а потом вся ушедшая вода вернётся и накроет нас волной.

— Ураааааа, сейчас будет ПОТОП!!! — радостно кричит девятилетний Елисей в предвкушении волны, которая может легко смыть каждого из нас.

— ПОТОООП! – присоединяются остальные дети.

В следующие секунды вода начинает уходить. Мы вместе проходим по открывшемуся нам песку метров пять-десять. В это время баржа проплывает мимо нас, и вода начинает возвращаться.

— Прилив, бежим! — я спешу увести детей подальше... Они с визгами пробегают вперёд, их сносит и накрывает волной, и уже вымокшие до нитки дети с улыбками выходят на сушу. «Вот это потоп! Вы видели?» — делятся они впечатлениями с родителями, которые радуются их беззаботному счастью.

А ведь совсем недавно их заставляли надевать нарукавники даже для того, чтобы побыть на мелководье. И меня просили далеко не убегать, потому что я маленькая. А сейчас вот они все отлично плавают и сами могут определять, какая баржа принесёт потоп, а какая — нет.

Постепенно к реке спускаются все островитяне. Мужчины на головах несут матрас, чтобы дети плавали на нём, представляя, что это пиратское судно. В этом году с нами Ира — многодетная мать, вернувшаяся в Россию после нескольких лет жизни в Израиле. Она смотрит на своих маленьких детей, весело резвящихся в воде вместе с остальными.

— Вы так счастливо выглядите. Вам нравится на острове? — спрашиваю с искренним интересом. Очень хочется узнать, каково это — быть на острове в первый раз.

— Да! Меня давно звали, но сначала не поехала из-за беременности, потом из-за переезда… В общем, много всего произошло. А вот сейчас я, наконец, здесь, причём не одна, а с детьми. Мой старший сын, несмотря на то что в детстве ездил к бабушке в деревню, такого не испытал. Он далёк от всего этого. Поэтому я рада, что могу познакомить младших детей с таким отдыхом, с этой культурой. Прямо-таки возвращение к корням, — Ира отрывает взгляд от детей и смотрит на меня. — А ты давно сюда ездишь? Наверное, уже привыкла ко всему?

— Да, уже восемь лет как, но никогда не надоедает. Не знаю, как это получается, но остров каждый раз разный. Неповторимый. Традиции новые появляются, проблемы наши меняются, дети растут, да и взрослые тоже. Я вот только в этом году поняла, что уже не маленькая, а всё стремлюсь быть поближе к детям. Не могу отпустить детство, как ни крути. Хочется ещё немного побыть безответственной.

— Не переживай, — сказала проходящая мимо меня мама. — У тебя до совершеннолетия ещё два месяца. Пока тебя ещё в категорию детей относим.

Мы все посмеялись. Но так странно, как быстро я выросла: вот десятилетняя я увлечённо вымешиваю грязевую ванну и копошусь палкой в костре, вот мне четырнадцать, и я не менее увлечённо читаю «Портрет Дориана Грея» (в тот год на остров с книгами приехали все: решено было объявить эту поездку филологической) и думаю о том, как бы не делать домашку по английскому, а вот мне семнадцать, и я, потерянная, хочу, чтобы все экзамены закончились, а время само отмоталось на несколько лет назад. В голове пролетело «Куда уходит детство», пока я смотрела на ещё ничего не знающих детей на матрасе — пиратском корабле. И я, наверное, тоже ничего не знаю. Просто не знаю чуть больше, чем они.

С лагеря донёсся крик: «Лошади пришли!» — и все, кто ещё только что летал через надувной матрас с радостными визгами в Дон, вылезли из воды и пошли наверх кормить величественных животных. Мы все знаем, что каждый раз к нам в лагерь обязательно приходят заинтересованные, любопытные до объедков лошади. И каждый год мы обязательно подходим к ним, чтобы накормить. Опыт тоже крайне необычный: не каждый может похвастаться, что гладил и кормил дикую лошадь. А мы, островитяне, можем.

— И всё-таки какие красавцы! — говорит Люба, протягивая коню морковку. — Только уж очень наглые. Наверное, мы не единственные их тут подкармливаем.

Я неуверенно подхожу к большому чёрному коню и протягиваю к нему руку. А он уж слишком уверенно идёт в мою сторону. Мне страшно: в детстве меня сильно напугали кони, поэтому сейчас я боюсь к ним даже подходить. А он всё ближе и ближе.

— Виталик, а они меня не тронут, не укусят?

— Нет, не тронут, не укусят. Смотри, — Виталик (оператор регионального телевидения) подносит свою руку к лошади и гладит её по морде, — покладистая. Всё хорошо.

Ну, была не была. Тоже подношу руку к коню и, наконец, глажу. Шерсть у него немного жёсткая, но гладкая. От сердца отлегает. А я боялась. Но страх теперь переборола. Переступила через себя и выросла, получается. Все те версии Кати из прошлых поездок на остров, когда я так и не смогла подойти к лошадям, наверное, сейчас мной гордятся.

Лошади скрылись в лесу. Я снова спустилась к пляжу. Там Оля (директор школы по прыжкам в воду) и Саша, мой брат, готовились совершить путешествие вокруг острова.

— Засекайте время. На байдарках огибали остров за четыре часа, узнаем, сколько плыть на сапбордах.

Мы все вместе проводили их и договорились ждать с готовым ужином. Я посмотрела на удаляющиеся фигуры и снова окинула взглядом Дон и другой берег. Тихая река, безоблачное, высокое небо, большие деревья и у нас, и с другой стороны. Широко! До сих пор не могу понять, что я чувствую, когда сижу на берегу и просто смотрю. Вроде бы, ничего захватывающего в этом виде нет, а всё равно как-то завораживает. Всё-таки сила, наверное.

Интернета и связи на острове почти нет, да оно и не нужно. Поймала себя на мысли, что впервые за долгое время совсем не хочу пользоваться телефоном и заходить в соцсети. У всех островитян тут вынужденный кибер-детокс: дети не «залипают», а взрослые могут позволить себе отдохнуть и не работать. Отличная возможность хотя бы на несколько дней выкинуть из головы дедлайны и задачи и просто расслабиться, насладиться не суетным выходным в суетном городе, а пребыванием вне информационного поля и социума.

Через три часа, вечером, приплыли наши сапбордисты. Загорелые и довольные, уставшие и голодные. Решили ужинать. И тут начинается самая необычная, магическая часть всего дня — общий сбор у костра. Почему-то только за ужином все островитяне собираются вместе: во время завтрака и обеда мы либо ещё не проснулись, либо уже разбрелись по своим делам. Мужчины разжигают костёр, женщины готовят есть, дети играют где-то рядом. Идиллия.

— Кстати, знаете, что я заметила? Я как-то подсознательно начинаю думать об острове ещё за пару месяцев до самой поездки. В магазинах захожу в отделы с посудой и присматриваю какие-нибудь стаканчики, которые могут быть удобными, — говорит Оля, пока режет огурцы. — У вас есть что-то похожее? Почему так происходит?

— Это потому, что ты остров очень любишь и ждёшь его! — отвечает Люба. — Ну а как не ждать? Остров — это место силы. Для меня каждая поездка — как перезагрузка. Получается отключиться от внешнего мира и «зарядить батарейки» на весь год вперёд. Мы поэтому сюда с Виталиком на пару дней раньше всегда приезжаем. Так дорого нам это место.

Стемнело. Закипятили самовар, заварили чай и достали гитары. На острове поют все: и умеющие, и не очень. За эти годы у нас даже сам собой образовался список песен, которые мы точно исполним нашим островитянским хором. Вишенка на торте в репертуаре – «Конь» «Любэ». Такое описывать бесполезно, нужно только испытать самому: ночь, костёр, группа друзей всех возрастов, которая в лесу многоголосно выводит: «Выйду ночью в поле с конём», — а капелла под звёздным небом. Сказка, не иначе.

Когда ночь становится темнее, а пение — тише, встаю со своего места и медленно, тихо иду к Дону. Однажды Саша (директор крупного диджитал-агентства) рассказал мне, что говорит с Доном. Он думает обо всех людях, что жили здесь, на донской земле, вспоминает свои корни. Возвращается к истокам. Я же к Дону тоже как-то привязана, хоть с ним и не общаюсь. Просто люблю подумать о самых важных вещах именно тут.

На острове, что удивительно для жителей города, видно звёздное небо —во всей его красе. Тут можно найти уже известные созвездия или соединить звёзды в свои рисунки, новые, уникальные. Смотрю на небо. Долго, внимательно. Думаю о том, что очень-очень хочу, чтобы остров никогда не заканчивался. Чтобы мы также ждали «потопов». Чтобы лошади приходили к нам и давали себя гладить. Чтобы еда была такой же вкусной. Чтобы природа оставалась такой же живописной и насыщенно-зелёной. Чтобы дети продолжали расти и развиваться. Чтобы мы дальше могли ежегодно в первые дни июля собираться здесь и быть счастливыми просто оттого, что мы вместе. Это ведь так просто.

Вижу на небе падающую звезду и спутник, стремительно летящий вдаль. Выдыхаю, улыбаюсь. Встаю и иду к палатке. Завтра будет новый, прекрасный день. Будет снова утреннее пение птиц; «Я вспотела, я вспотела!» И я точно знаю: всё будет хорошо.

Екатерина СТАЦЕНКО

Фото из архива «островитян»